Весточка – словно проблеск молнии на черном небе, заботливо укрытом тяжелыми дождевыми тучами. Получая почту от родных невольно вспоминаешь каменные стены родного поместья, запах камина, кучу дорогущего антиквариата и разум помутняется от того чертового чувства ностальгии. Однако Эйвери чужда постоянная тоска по родным краям. Есть множество более интересных вещей, чем плакаться в шелковые подушки о том, как хочется вернуться домой. Хотя бы на миг. Глупо. Разве миг что-то изменит? Оказавшись в месте под названием «дом», уходить хочется в последнюю очередь. Но снаружи происходят, как правило, вещи намного более интересные, чем то, что мы можем созерцать, замурованные в стены любимого особняка. Посему лучше не зацикливаться на тоске по родным, а просто плыть по течению реки, именуемой Жизнь. Непрерывное течение. Иногда ускоряется, иногда затихает. Иногда глубже, иногда мельче. Настолько глубоко, что кажется – не выберешься. Настолько мелко, что кажется – сотрешь колени в кровь.
Сегодня Эйви получила посылку, и все бы ничего, если бы в посылочке не оказалась отцовская трубка. Да, отец девушки был заядлым курильщиком. Пачки табака исчезали из его шкафа ежеминутно. Но здесь?.. «Салазар». Слизеринка закатила глаза, постепенно осмысливая происходящее. Ну не со рта же она выпала. Логично предположить, что Луциан просто ее случайно положил в коробку. Но медлить нельзя. Если Филч найдет «подарочек», начнет квакать; а если уж начнет, то о трубке узнает весь профессорский состав, и тогда не сносить головы. Боул спрятала трубку под половицей в спальне, намереваясь при первой же возможности отправить папочкино tesoro обратно в поместье. Однако…

И снова зима. И снова отвратительное настроение. Пусть в эту пору года можно слиться со снегом, благодаря мертвенной бледности кожи, чтобы любопытные сурки не высовывались из своих норок, дабы выведать что-нибудь интересное для своих убогих персон; пусть this is my December, this are my snow covered dreams, даже если сейчас далеко не December. Но, Мерлин, как хреново в эту пору года Эйвери! И не просто очередная зимняя депрессия, которые чаще придумываются ради пафоса и зарабатывания статуса «неисправимый романтик в период творческого кризиса»; начать хотя бы с того, что хрупкая слизеринка даже не старалась привлечь к себе внимание. Она просто тихонько пробиралась к Астрономической башне – возможно, единственному месту, где можно уединиться, - храня в кармашке мантии, словно joya, отцовскую трубку. Девушка знала, зачем отец ее использует. Чаще, конечно, из-за личной выгоды, чтобы расслабиться. Но и когда мистер Боул нервничает или злиться, он первым делом кидается к шкафчику с табаком. «Ужасная идея. Но, может, поможет…» Добравшись, наконец, до башни, похожей на огромный балкон, слизеринка сбавила шаг, воровато оглянулась и достала трубку и палочку. Произнесла заклинание. На кончике палочки появился небольшой огонек. Из конца трубки тонкой серой полосочкой вырвался дым. Боул выдохнула, спрятала палочку и грациозным движением руки поднесла источитель дыма к лавандово-розовым губам. Вдохнув в легкие серое облако, девушка закашлялась.
- Mamma mia!
Но не в правилах Эйвери отступать. Еще секунду недоверчиво поглядев на трубку, девушка втянула в легкие еще одну порцию дыма, но уже не кашляла. Немного успокоившись, девушка прислонилась спиной к колонне и сползла по ней. Достигнув пола, слизеринка в очередной раз поднесла отцовский «дар» к губам, как увидела перед собой ошарашенную рыжую девочку, во все глаза глядящую на свой пример, от которого за несколько метров несло дымом. От неожиданности Боул чуть не уронила табак на землю и выкрикнула:
-Il diavolo!
Поняв, что Лис, вроде как, не собирается стучать, слизеринка успокоилась и отвернулась.
-Если ты что-то забыла, Лисандра, забирай и уходи. Ежели нет, попрошу удалиться, пока я не предоставила тебе возможность поцеловать родную Хогвартскую землю с высоты Астрономической башни, - уголки губ Эйвери дрогнули. – И иди настучи на меня, солнце, будь примерной девочкой.
Конечно, она не собиралась что-то делать с Лис. Но нужно было спугнуть малышку, пока та не наделала глупостей. Сейчас Эйв чувствовала вину. В девушке редко просыпалась совесть, чаще она преспокойно дремала в своем уютном коконе. Но Лис всегда брала пример с Боул… И что будет, если Деррек решит попробовать дымок на зуб? Что тогда? Естественно, вредная Лис настучит родителям, мол «это Боул виновата, она все». Впрочем, Эйви оставалось лишь надеяться на то, что юная мисс достаточно смышлена для того, чтобы не повторять грехов старших. Но не лишне перестраховаться. С сожалением взглянув на трубку и мысленно прокрутив в голове будущую взбучку, девушка швырнула дымящуюся вещицу с башни, в снег. Услышав глухой удар о каменную стену, Эйв зажмурилась. «Вот и все». Слизеринка повернулась и заметила, что Лис до сих пор стоит, не шелохнувшись и не говоря ни слова.
-Ну иди уже, иди.
Почти шепотом пролепетала Боул и нахмурилась.

Эйвери встала с пола, стряхнула пылинки с мантии и разгладила несуществующие складочки, после чего покачала головой и цокнула языком.
-Costoso, я бы на твоем месте не выдуривалась и топала в гостиную. Ты знаешь, что со мной не шутят.
Девушка вздохнула и откашлялась, окончательно отгоняя от себя минутное помутнение рассудка. «Салазар, а ведь малек права! Что за бред лезет в мою голову? Под чем я в тот момент была? Черт, черт, дважды черт». Ведьма не высказалась вслух, но ее мысли были и так понятны хотя бы потому, что на бледном личике отразилось полнейшее негодование. Кусая губы, Эйвери размышляла на тему «Как  объяснить ребенку, что курение – зло?» В это время несколько крупных, хрупких, хрустящих под тяжестью ног и даже пальцев, хлопьев снега влетели в башню невесть откуда и приземлились на волосы Эйви, спадающим на плечи и водопадом струящимся по спине. Девушка запросто могла «проводить» Деррек до гостиной мощным пинком, и плевать, что так не ведут себя чистокровные интеллигенты; ах, да, еще в придачу завернуть с собой пару ласковых словечек, отчего рыжая в следующий раз пять раз подумает, прежде чем выступать. Давно бы пора проучить маленькую нахалку за то, что сует свой носик в чужие дела, однако настроение итак было испорчено, поэтому грубить не очень хотелось. И Эйвери устало вздохнула, продолжив говорить, используя несколько нелестных иностранных слов, заранее зная Лис как облупленную и зная, что та не поймет значение сиих высказываний. Спасибо девочке и на том, что много треплется и в припадках разъяренности, начиная грубить, запросто может ляпнуть что-нибудь, что ей позже повредит.
-Deficiente моя. Объясняю доходчиво: если ты не удалишься, придется тебе помочь. Ты прекрасно знаешь, как может Эйвери, если захочет.
Прозвучало это холодно и довольно апатично. Но, естественно, Эйв не хотела, чтобы Лисандра уходила. Сейчас очень нужно было всплакнуть в жилетку верному «питомцу». Выплеснуть эмоции наружу. Во всем виновата зима! Это она все! То время, когда Эйв остается наедине со своими чувствами, погружается в свой личный мир меланхолии и одиночества, когда не хочется разговаривать ни с кем и ни о чем.  Слизеринка почувствовала, как по щеке скатилась одна слезинка. Уголки губ дрогнули. Салазар, как она давно не плакала. Возможно, с пяти лет, а то и ранее. Но теперь не только пора года стала причиной грусти девушки. Она только сейчас осознала, что до сих пор не одна. Боул поежилась от неприятного ощущения и смахнула слезу со щеки, желая как можно увереннее выпроводить юную Деррек отсюда. Но слова застряли в горле. Да, Эйвери знала, что это не то, чему учили родители. Она должна была презрительно ухмыльнуться, подсластить жизнь рыжей парой ласковых и, гордо вздернув подбородок, покинуть башню, оставив малька стоять и недоумевать. Но не сейчас. Сейчас девушка обессилено опустила руки и прошептала:
-Ладно. Если хочешь, оставайся. Но не мешай мне жить и… все должно остаться тайной, понятно, Лисси? Я отомщу если что, поверь. Вдвойне… Впрочем, ты сама знаешь, что уж тут.
Слизеринка пожала плечами и отвернулась. Девушка присела обратно на холодный пол и указала рыжей на место рядом. В любой другой момент Боул бы послала девочку на небо за звездочкой, намеками, разумеется. Но за этот вечер было совершено столько глупостей. Вряд ли еще одна что-нибудь бы изменила. По крайней мере, так считала Эйв.

Не слышать. Не видеть. Не говорить. Не слышать этих воплей, криков; нервных вздохов сдающих экзамены выпускников; писка молоденьких девочек, уже n ное количество раз верещащих о том, что не успели подвести глазенки или припудрить щечки. Не видеть серых школьных будней; приторных улыбочек барсучков; выводящих из себя пародий на ухмылки, красующиеся на лице по поводу и без. Не говорить ничего. Молчать. Примерно так можно было описать то ощущение, что царило в голове и душе Боул. Но одиночество не есть плохо, даже наоборот. Но маленькая доставучая пиявочка, не желающая оставить старшенькую в покое, все время мешает. Не понимает, как иногда полезно побыть наедине с собой, а может не хочет понять.
Эйвери покачала головой, в душе негодуя. Она едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в плечи Лис и хорошенько ее не встряхнуть. Боул вглядывалась в глаза слизеринки, пытаясь найти хоть одну ниточку, однако ничего, кроме легкой дымки непонимания. Словно пытаясь вытянуть себя из иного мира, Эйвери потратила несколько секунд на то, чтобы сфокусировать взгляд на рыжей.
-А ты что здесь забыла, serpente?
пригладив волосы, взглянула на Лисандру.

Отредактировано Avery Hestia Bole (2012-03-10 18:34:02)

-Предостережение тебе, милая. Не стоит много выпендриваться. Когда старшие задают вопрос, нужно давать четкий ответ, а не показывать степень своего остроумия. Это я, малек, шушукаюсь с тобой. Остальные не будут. Но, впрочем, что я тебе говорю, ты же упрямая, как мул.
«Пока не пнут, будет продолжать гнуть свое». Эйвери хмыкнула. Это многообещающее «остальные» она сказала неспроста. В отличие от Лис, считающей, что она в свои тринадцать с хвостиком знает все лучше всех, Боул более, так сказать, доверительно общалась с представителями змеиного факультета, когда ей это было выгодно; и могла, при желании, вытянуть какую-либо информацию. А иногда и усилий прикладывать не надо было. Кто-нибудь запросто мог сам сказать что-нибудь такое, что потом Эйви мысленно перенесла бы в папочку «шантаж». Вот и информация о том, что некоторых представителей серебряно-зеленых раздражает излишняя показушность принцесски, случааайно так дошла до ушек юной Боул, чем та не преминула воспользоваться.
Не все слизеринцы подходят под тот шаблон, который ставят перед собой барсучки, львятки и прочая нелюдь. А шаблон этот представляет собой бледного аристократа; в меру замкнутого; умеющего съязвить и съехидничать; любящего унижения даже больше, чем себя самого; выдержанного и уравновешенного; до чертиков хитрого и наглого, любящего пошантажировать, посему «змеям доверять нельзя». На самом деле не все так одинаковы. Некто отнюдь не выдержан, а наоборот, вспыльчив. Некто не умеет язвить и вовсе, что часто вводит его в затруднительное положение. Эйвери же производила своеобразное первое впечатление, по крайней мере, на многочисленных присутствующих на званых ужинах супружеской четы Боул. С первого взгляда девушка была хрупкой, бледной, словно сотканной из света или же некой легкой, тонкой материи, белоснежного кружевного тюля. Не способна сама преодолевать препятствия, рискуя упасть и разбиться на миллионы сверкающих хрусталиков, таких же прозрачных, как кожа аристократической бледности. Словно воссозданная из голубоватой капельки воды, некогда найдя пристанище в тяжелой дождевой туче. Но наконец стать свободной, воспарить ввысь, освободиться и   улететь, подхваченной ветерком. После приземлиться на горячую поверхность грешного мира и растаять, превратившись в воспоминание. Стать свободной, чтобы умереть. Но легкой, невзрачной дымкой подняться в небеса и вновь пережить тот искрометный сон, полный разочарований, грусти и, что самое главное, одиночества.
Лис же наоборот. Яркая огненная искорка, не нуждающаяся в ничьей защите. Эйвери всегда казалось, что рискни ты подойти и попытаться помочь этому огоньку, как обжигаешься. Так часто было с Эйви, почти всегда. Скажи костру, что приближается дождь. Что случится? Получишь ожег. А после маленькие капельки заполонят черное небо и начнут бороться с алыми язычками пламени. И победят. Но продолжат заполонять прежнее место обитания огня, словно до конца уничтожая все, что могло остаться от былого величия; даже пыль. Однако девчушка не так проста, как кажется на первый взгляд. Надменна, высокомерна, остра на язык, что часто играет против ее. И даже иногда на руку, что Эйвери и Лисандра частенько оказываются рядом. Боул, словно капелька чистой воды, может затушить излишки пафоса малька. Эйвери взглянула на Лис, и ей почему-то захотелось улыбнуться. Четверокурсница потрепала Деррек по рыжей голове и усмехнулась.
-Слизеринка нашлась.
Сказано это было больше со смешком. Просто настроение поднималось.